Бесплатный метод бросить пить. А вам слабо?

mnn:
потому что такие как вы, за исчерпанием аргументов, начинают долбиться

mnn:
пейте сколько влезет, только не показывайтесь нам, нормальным людям, на глаза и старайтесь не размножаться.

Kartinka2008:
Так вот оно какое истинное лицо "несущих свет"... Эх, а так хорошо всё начиналось...

"Мы переживаем за вас!"
"Мы беспокоимся за ваше здоровье!"
"Мы беспокоимся за ваших детей!"
"Мы хотим чтобы у вас был хороший секс до 90 лет!"
"Мы хотим чтобы ваша жизнь наполнилась красками!"

Miha Kuzmin (KMY):
А мож ему лучше апстену, Фома?

Jefa:
будете просить потереть в ЛС сегодняшние посты, от стыда

Фома:
О_о, а такое возможно? Не просить, а именно тереть? Насколько я знаю нет, поправьте меня если я заблуждаюсь.

Jefa:
я подчищаю по просьбе за пост 5 баксов, сим по 10 берет. Ну так у него и дача больше, чем мой дом

Ink-developer:
Лично отказался от алкоголя лишь, для того чтобы победить в конкурентной борьбе, стать успешным человеком в этой жизни и не осознать в конце, что я превратился в быдло. И чем больше окружающих меня людей будет бухать, тем легче мне будет завладеть их материальными и духовными ценностями.

— Итак, мистер Клеменс, как вам моя последняя речь? — осведомился Брайан. — Прошу, скажите мудрое слово.

Сэм покачал головой.

— Мистер Брайан… Ваше шоу превыше всяких похвал, но, увы, лично я человек слишком испорченный, чтобы целиком разделить вашу точку зрения.

— Что за чепуха, мистер Клеменс!

— Но раз уж вы спрашиваете…

— Говорите, мистер Клеменс, говорите, пожалуйста.

— Раз уж вы спрашиваете, я бы посоветовал вам не слишком напирать на необходимость упомянутых вами конституционных поправок.

Брайан рассмеялся.

— Ну, при вашей всем известной любви к виски, чему тут удивляться…

— Я не только о сухом законе. Я и законодательный запрет дарвинизма имел в виду.

— Атеистам будет позволено преподавать теорию эволюции сколько душе угодно, но только не в государственных школах. Вы же умный человек, мистер Клеменс! Неужели вы происходите от обезьяны?

Сэм глубоко затянулся сигарой.

— Послушать моих друзей, так еще от чего похуже, чем обезьяна… Иные люди стоят ближе к обезьяне, иные дальше, но, по-моему, если уж говорить о происхождении человека от обезьяны, это обезьянам, а не людям следовало бы оскорбляться!

— Мистер Клеменс, я, право, не знаю, сердиться на вас или смеяться. Вы у нас, может быть, скрытый атеист? Не верится мне, чтобы ваши истинные убеждения соответствовали тем речам, которые я только что от вас услышал. Какова, собственно, ваша жизненная позиция?

Клеменс снова затянулся, прежде чем говорить.

— Ну, на мой взгляд, мистер Брайан, жизненная позиция — вещь двуединая. Есть кредо, о котором мы говорим на публике и излагаем в газетах, и есть глубоко личные убеждения, о которых мы предпочитаем не распространяться.

— Никак не могу с вами согласиться, мистер Клеменс. Если я истинно верую во что-то, я объявляю об этом всем и каждому без утайки. А ваши слова, по-видимому, следует понимать так, что вы всех людей поголовно считаете лжецами?

— Не то чтобы в прямом смысле лжецами, нет, сэр, ни в коем случае. Просто кое-кто оставляет свое мнение при себе, вот и все.

— Так скажите же мне это ваше глубоко личное мнение. На чьей вы стороне в великой битве Господа с Сатаной?

Марк Твен попыхивал сигарой, пристально глядя на Брайана. Шерстяной костюм-тройка, часы на золотой цепочке, круглое открытое лицо… Одежда политика и сущность фермера. Это было видно невооруженным взглядом. «Да гори оно все синим огнем…» — подумалось Сэму.

— Хотите всю правду, мистер Брайан? Хорошо, скажу вам, как на духу. Полагаю, я не отказался бы присоединиться к мистеру Сатане.

— Мистер Клеменс, есть некоторые материи, по поводу которых шуточки неуместны, и думается, мы затронули как раз такой вопрос.

— Хорошо, мистер Брайан, выражусь иначе. Мне представляется, что Писание мажет мистера Сатану черной краской и всячески его оскорбляет, а самому ему высказаться никто не дает.

— Отнюдь, мистер Клеменс, отнюдь! Громкий голос Сатаны мы слышим каждодневно и ежечасно. А вот голос Господа нашего, наоборот, скромен и тих, и, покуда мы не замрем в молчании, нам его не услышать.

— Чушь! В мире полным-полно горлопанов от христианства, и вы — один из этого множества, разве что выступаете несколько успешней других. Да что там, иной раз улицу не перейти, не напоровшись на десяток-другой самодовольных проповедников, вещающих столь же расплывчато, сколь и благочестиво! Сами-то себя вы хоть слышите?… А что до Сатаны — по-моему, парня кругом оболгали, и, честно вам скажу, — жду не дождусь личной с ним встречи, чтобы выслушать его версию событий!

— Думается, вы…

— Проповедники же, — перебил Клеменс, — по моим скромным наблюдениям, в подавляющем большинстве своем суть отпетые мошенники на доверии. Языки без костей. Выманивают у людей денежки под расплывчатое обещание рая на небесах. Вредоносные и бесполезные люди!

— Мистер Клеменс, — холодно проговорил Брайан, — если я вас правильно понял, вы меня только что обозвали мошенником.

Сэм медленно кивнул.

— Полагаю, — сказал он, — именно так и произошло.

— Мистер Клеменс, мой предвыборный штаб и я лично оказали вам всяческое гостеприимство. Тем не менее оскорбления терпеть я не намерен. Поэтому будьте любезны удалиться. Мои помощники получат распоряжения, гласящие, что отныне и в будущем ваше общество для меня нежелательно.

Сэм снова кивнул:

— Вы просили меня высказать личное мнение, и вы его получили. Не говорите потом, что я вас не предупреждал… Да, и что касается Дарвина, — думается, я до некоторой степени склоняюсь в его пользу!