Формалиновые дети. На суд общественности

выношу свое творение.

Технические характеристики:

Написано самостоятельно в состоянии душевного равновесия.

Наличие вдохновения:

Не мне судить, но перед написанием не пила горячительные напитки, не сосала насвай и не курила коноплю или мухоморы. Писалось на одном дыхании.

Текст будет еще шлифоваться, а потому на опечатках пунктуационных ошибках внимание прошу не заострять.

Хотелось бы услышать мнение здешних обитателей по поводу данного материальчика. Не судите строго — опыт в написании подобного невелик.

Формалиновые дети

Обитательница пятилитровой банки с формалином проснулась в особенном расположении духа. Она потянулась, взглянула на зеленый свет зала одним глазом и улыбнулась. Сегодня обещали привезти новенького. Перевернувшись дважды вокруг себя, она громко пукнула. Воздух огромным пузырем поднялся наверх банки и лопнул. Формалиновая девочка поморщилась — ну и запашок! «Ничего, придет на работу Григорий и проветрит», — подумала она.

…

Глаша жила в музее три года. Почему Глаша? Какая-то странная смесь из глицерина и зефира создали в голове девочки имя Глафира. Ей показалось очень красивым это сочетание, к тому же имя было реальным. Вот так стала она Глашей. Мама даже не знала о том, что девочке суждено появиться на свет. Беспорядочный образ жизни, наркотики, любимые мамой глинтвейн и коньяк, курение, всякие таблетки и какие-то средства контрацепции, нарушившие что-то в организме, сказались на внешности крошки. Когда ей исполнилось шесть месяцев с момента зачатия, у Глаши уже были белые-белые волосы до плеч, большой зуб впереди (он почему-то вырос один, заняв место сразу двух, отчего девочка напоминала кролика), имела она еще и кривую ручку с тремя пальчиками и какую-то косточку, которая торчала из лопатки, но совсем не мешала. Один глаз Глаши был почти пуст. Врач сказал, что она не видела бы им. Второй же имел васильковый цвет. Почему-то в голове девочки крутился образ ромашки. Ей казалось, что если бы она появилась на свет, как и все обычные дети, то ее все обязательно называли бы Ромашкой. И ее это так тешило и радовало. Но с другой стороны человеческое общество сулило ей проблемы, унижения, насмешки.

Потом появились врачи, ножи, инструменты, и мама сказала, что ей не нужен ребенок. Глаша тогда на нее сильно обиделась, но изменить не могла ничего. Плод извлекли и исследовали:

— Смотри, какое чудо! Да еще и трепыхается. Как ангелок, даже крыло на лопатке растет! — восхищался врач и опустил умоляющую о жизни девочку в формалин.

Вот так Глаша из шестимесячного плода человеческого детеныша стала абортированной обитательницей банки с формалином.

…

Было утро. Другие заложники стеклянных емкостей тоже стали просыпаться.

Дети много лет жили в музее. Ежедневно сотни посетителей приходили сюда посмотреть на изуродованные тельца абортированных плодов человеческого удовольствия. И каждый из обитателей музея был чем-то особенен. Заячья губа, отсутствие носа, сросшиеся пальцы, вывернутые руки, трехногие, двухголовые… Не родившиеся дети, даже если бы стали взрослыми, все равно пополнили бы коллекцию музея, только другого — катастроф человеческого тела. Зеваки приходили сюда то ли за ощущениями, то ли ведомые злостными преподавателями анатомии. Кого-то сюда приводило любопытство. И невдомек было посетителям, что эти изуродованные тельца, плавающие в формалине, тоже жили своей жизнью, что каждый маленький человечек имеет свою сложную судьбу, что они тоже рано или поздно умирают. Но толпа жаждала зрелищ. Иногда гулкую тишину музея нарушали топот и смех молодежи.

— Смотри! Змей Горыныч, только с двумя головами, — хохотал толстый паренек лет двадцати. И невдомек ему было, что ровно через три года его жена родит нового обитателя для музея формалиновых детей.

— Гы, головастик хвостатый! — потешались парни над еще одним из пленников банок.

И так каждый день. Формалиновые дети свыклись с мыслью, что над ними все издеваются и смеются.

— Что ж, — пробулькала как-то Глаша, — предлагаю устроить конкурс! Тот, кто испугает больше всего зевак, получит конфету!

Через две недели стало понятно, что конфет дети не получат, да и вообще не суждено им попробовать человеческую еду. И каждый житель музея стал записывать на свой счет не менее виртуальные конфеты. Больше всего формальных сладостей получала Глаша. Как только очередная женщина заостряла на ней слишком много внимания, Глафира открывала свой большой васильковый глаз с длиннющими пушистым ресницами, делала громкий пук и высовывала язык.

Шлеп! И тело очередной любительницы острых ощущений шлепалось на пол. Банка тоже падала.

— Вот, дура! Третью банку за неделю разбила, — думала девочка, и, оказавшись на полу в осколках, делала ангельское выражение лица.

Лаборанты называли ее мученицей. Говорили, что после смерти ей был уготован рай… Но Глаша не понимала, о чем разговаривают взрослые и только наслаждалась процедурами умывания, замены формалина и новой банкой. В последний раз девочку переселили в огромные двадцатилитровый резервуар из стекла и водрузили его на металлический каркас.

— Вот, теперь точно не упадет! — произнес кто-то.

Дети радовались тому, что у Глаши новое жилье, и говорили, что новостройка очень хороша и как нельзя лучше украшает музей. Каждый из них надеялся, что в скором времени получит новую просторную банку вместо маленькой тесной колбочки.

Охранником в музее работал старик Григорий. Обезумевшего от горя человека устроили сюда потому, что когда-то его сын был точно таким же обитателем банки с формалином. Долго не мог свыкнуться он с участью своего ребенка, а потом ничего, привык. Каждый вечер приходил он на работу, усаживался на стул и пел детям колыбельные. Стул был старый, облезло-зеленого цвета с желтыми проплешинами и сломанной ножкой, наспех прибитой плотником, но все это никак не мешало старику наслаждаться общением с формалиновыми детьми. Они для него были живыми. Первое время Григорий даже пытался накормить детей человеческой едой. Одному мальчику налил в воду молока, другому насыпал детской мясной консервы, третьего угощал овсяной кашей. Утром лаборанты проклинали старика за его глупый поступок. Два жителя формалиновых банок исчезли. Остался только мальчик, который попробовал молоко. Ему все завидовали — ведь он единственный, кто попробовал, что именно едят люди. Григория хотели уволить, но обошелся он штрафом. Дети тогда вздохнули с облегчением — он был единственным живым человеком, у которого дети вызывали сочувствие, а не желание засмеяться или ужаснуться. К тому же старик каждую ночь проветривал стеклянные остроги музейных экспонатов. Спертый воздух выходил, и маленькие питомцы чувствовали себя превосходно.

…

—А вот и новенький! — дети услышали голос лаборанта.

В музейный зал ввезли на каталке его… Огромное тело, темные пятна на всем теле, выпученные глаза, кривой рот… Мальчика поселили в большой аквариум. С формалином… Как у всех.

— Этого абортировали на поздних сроках, — пояснил врач лаборанту. — Новые контрацептивны два года назад стали исследовать. А потом родился он. И это не худший случай. Еще пятерых в пятницу привезем. Побочные эффекты…

В зале стояла тишина… Дети понимали, что этот ребенок, как и они, мог быть счастлив, если бы не…

Если бы женщины следили за своим здоровьем…

Если бы питались тем, что дает природа, а не тем, что производят химические заводы…

Если бы человечество не пыталось усмирить природные инстинкты средствами для предохранения от беременности…

Если бы просто каждый из нас понимал, что прогресс технический, медицинский, продовольственный способствует деградации моральной, духовной и физической…

Если бы… И это «бы» сопровождает нас на каждом шагу…

А тем временем, не рожденные абортированные плоды продолжали свою тихую жизнь, пугали посетителей музея формалиновых детей, записывали на свои придуманные счета виртуальные конфеты и ждали…

Все живое имеет право оставить свой след, и неважно, сколько шагов или движений будет совершено, какими они будт и насколько изящно исполненятся… Ведь ничто на земле бесследно не проходит и не пропадает никуда. Это все энергия… Не дайте ей возможности превратиться в негатив!

Да, хочу заметить, что свободна от выполнения разного рода заказов, так что с огромным удовольсвтием воспользуюсь возможностью помочь вам в текстовом наполнении ваших ресурсов.

Временно поставлю цену в 1 WMZ за рерайт текста (уникальный стиль и творческий подход гарантирую). Копирайт — 3 WMZ за 1000 б/п. Для жаждущих необычных авторских материалов и журналистких расследований готова писать за 6 WMZ каждую 1000.

С уважением, Февралька.

Контакты в подписи. :)