Из жизни серчан. Экзистенциональная трагедия в 6666 действиях.

Действительно....Как-то не сообразил.:( Но теперь уже что, теперь уже попугай.:) Да и филин разговаривать не умеет.;)

Да, Бардо, птичку надо поменять. Думать-то и филин умеет.

А так супер!

Бардо, офигительно, Олег. Очень неожиданно, тонко (повторюсь), даже ехидный смешок в адрес стиля прошел. Молодчина.

ЗЫ Меняй птичку, пока не поздно:)

Хотя...

Не меняй. Больше желчи будет:) В птичке тоже есть нечто ;)

ему и не надо, по клавиатуре же стучать может! :)

:D

Новая волна... 🚬

Вот - да, есть такое.

Изложено занудно... не, ну честно! - а мысль замечательная, мне понравилось.

+100500

Даже интересных словес натворил! Ай да Бардо! (Но кажется, я что-то повторяюсь.)

Ну кто бы говорил :D

Достоевский всю жизнь гордился тем, что сотворил единственный неологизм, уж не знаю какой. Но что нам тот Достоевский....:)

Спасибо, друзья...

Спасибо, Калинин, за очень конструктивную и немногословную критику....

Думаю новые конкурсы от главного героя моего последнего опуса не заставят себя долго ждать.🙄

_____________________________________________________

– А это кто там у тебя?

– Пока непонятно.

– Разуплотняется?

– Не очень.

– Может, муркутолог?

– Может. А может и нет. Но, вообще-то, особь-то точно типовая, но чей подвид пока не ясно.

Вечерело. Смеркалось. Хотелось. Два крупных и статных суровых мужчины внимательно смотрели в пробирку, по очереди склоняясь над микроскопом. Рядом на столе, среди разбросанных бумаг и обезображенных кусков квадратных глобусов, затаилось мелко нарубленное топором на кулинарной книге сало, уже четвертый день старающееся не выдавать своего присутствия.

Прошло уже три недели, как кроме березового сока пациенту в пробирке ничего не давали. Каждый раз к вечеру он быстрее обычного набирал пиковую скорость и очередная клавиатура, отстреливая клавиши, плавилась и растекалась трёхцветным бесформенным атласным полотнищем. Березовые пеньки при этом с монитора не исчезали, а начинали мерцать.

Мужчины устало переглянулись:

– Он Книгу Правды когда последний раз нюхал?

– Обижаешь. Всё по расписанию: пять раз в день и один раз в полночь перед зеркалом. Но кроме берёзового сока у него ничего не усваивается.

– А как на масонов реагирует?

– Вибрирует и урчит.

Пациент в пробирке поёрзал на стуле, залпом выпил ушанок холодного и слегка мутного сока и, чихнув и прослезившись, попытался раздвоиться. Но в этот раз неудачно, отчего стал больше похож на паука – его четыре руки, натыкаясь друг на друга, стали лихорадочно шарить по слабо освещенному столу в поисках новой клавиатуры.

– Сколько прошло времени? – опомнился один из суровых мужчин.

– 69 минут, – ответил второй, аккуратно вписывая время в журнал наблюдений.

– Прогрессирует…– задумчиво пробормотал первый. – В смысле, динамика частоты размножения хорошо вписывается в логарифмическую шкалу.

Из пробирки потянуло жжёным пластиком.

– Смотри-ка, в этот раз она не расплавилась, а сразу загорелась!

– Да уже не в первый раз, между прочим. Ты лучше обрати внимание на пламя.

– Ух ты, трёхцветное! Красиво, знаешь… Чёрт возьми, как красиво горит!

Уставшее и деморализованное сало, опрокинув на себя начатую бутылку водки, медленно подползло к краю стола и, плюхнувшись в оцинкованное ведро с чёрной икрой, стало погружаться.

Мужчины, оторопев от пьяной выходки закуски, озадаченно молчали. Из пробирки раздался мат.

– Может, зараза какая, а? Или отравление? – осторожно прошептал первый, глядя в микроскоп.

– Возможно, – тоже прошептал второй. – А если радиация? Давай и этого от греха подальше – в лепрозорий.

– Не хотел тебе говорить, но… Лепрозорий на карантине.

– В смысле?!

– Берёзами зарос.

Сало вынырнуло на поверхность и, нагло уставившись на топор, покрылось берёзовой корой. Ведро нагрелось.

______________________________________