Shlackbaum

блат:
Перестаньте на ссылочное смотреть и ПФ. Щас идут глобальные настройки ранжирования по текстовой релевантности. На их фоне эти ваши факторы вообще на рассматриваются. Скажу больше, на период отладки их вес еще больше снижается искусственно.

богоносец:
Услуги психолога должны быть платными. Или они оказываются вредны. Плата — не символическая... является необходимым элементом... всего того, что для пациента оказывается типа магией. Но я не психолог... из их рамок пришлось вылезти давно.

Это то, чего нет... в “ваших” представлениях.

богоносец:
Ну, а ничего не говорит например обилие моих замечаний типа:
они ж с чего-то возникают.

богоносец:
Хотя пересилить чьи-то добровольно состоявшиеся блокировки... у меня не получится.

богоносец:
— Понял, — сказал Татарский. — Кажется, понял… То есть как, подожди… Выходит, что те определяют этих, а эти… Эти определяют тех. Но как же тогда… Подожди… А на что тогда все опирается?

Не договорив, он взвыл от боли — Морковин изо всех сил ущипнул его за кисть руки — так сильно, что даже оторвал маленький лоскуток кожи.

— А вот про это, — сказал он, перегибаясь через стол и заглядывая в глаза Татарскому почерневшим взглядом, — ты не думай никогда. Никогда вообще, понял?

— А как? — спросил Татарский, чувствуя, что боль только что откинула его от края какой-то глубокой и темной пропасти. — Как не думать-то?

— Техника такая, — сказал Морковин. — Ты как бы понимаешь, что вот-вот эту мысль подумаешь в полном объеме, и тут же себя щипаешь или колешь чем-нибудь острым. В руку, в ногу — неважно. Надо там, где нервных окончаний больше. Типа как пловец в икру, когда у него судорога. Чтобы не утонуть. И потом, постепенно, у тебя вокруг этой мысли образуется как бы мозоль, и ты ее уже можешь без особых проблем обходить стороной. То есть ты чувствуешь, что она есть, но никогда ее не думаешь. И постепенно привыкаешь. Восьмой этаж опирается на седьмой, седьмой опирается на восьмой, и везде, в каждой конкретной точке в каждый конкретный момент, есть определенная устойчивость. А завалит делами, нюхнешь кокоса и будешь конкретные вопросы весь день решать на бегу. На абстрактные времени не останется.

— Скажи мне однако, как твои дела с нею?..

Он смутился и задумался: ему хотелось похвастаться, солгать, — и было совестно, а вместе с этим было стыдно признаться в истине.

— Как ты думаешь, любит ли она тебя?..

«Любит ли? Помилуй, Печорин, какие у тебя понятия? как можно так скоро?.. Да если даже она и любит, то порядочная женщина этого не скажет...»

— Хорошо! и вероятно по твоему порядочный человек должен тоже молчать о своей страсти?..

«Эх, братец! На все есть манера; многое не говорится, а отгадывается...»

— Это правда... Только любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как слова... Берегись, Грушницкий, она тебя надувает...

Kamchess:
Это ответ для тех, кто способен анализировать ;)