Притчи с тройным дном.

Jackyk:
Наверное, пора передернуть затвор. :)

Andreyka:
Зависть еще и не то вытворяет

Miha Kuzmin (KMY):
Зависть? Нет, это сопереживательство болезным. Которые сказать опосля 1 поста ниче не могут. Пичаль.

Однажды человек вернулся в город.

Город изменился с последнего раза. Он стал сумрачней и разодранней, ещё сильней потемневшее небо нависало уже над самыми головами, дома, низенькие и заскорузлые, упирались крышами то в соседей, то в неподвижный туман над ними, вокруг пахло рыбой и тлением, сладким и тошновато-едким, а люди вокруг казались мрачными выпуклыми многоугольниками.

Один из таких многоугольников, проходивший мимо, коснулся человека, то ли локтем, то ли кистью. Человек знал, что проходящие в город через порт возвращенцы, скорее всего, являются бывшими зэками, и поэтому рефлекторно завёл руку во внутренний карман одежды. Деньги были на месте. Но он почему-то решил проверить - зачем бывший зэк касается других? Это привычка к воровству? Или у него здесь никого нет? Или это просто город такой?

- Подскажи-ка, где тут остановка автобуса №8? Сто лет не был на районе.

Это был зэк. Зачем ему говорить с ним? Точно, никого не осталось. Лучше бы он не возвращался.

- От пристани вверх, дальше через площадь, там на кругу будет автобус. Отсюда только восьмёрка ходит.

- Какую площадь? Наверху же рынок стоит.

- Нету сто лет уже. Снесли. Ты сколько здесь не был?

- Ну... не помню. Пошли, покажешь. Заблужусь ещё, чувствую.

Они прошли через пристань, скользкую от чего-то, что остаётся от местной рыбы, и начали подниматься по широкой тропинке, когда-то бывшей солидной бетонной лестницей. Края её полностью раскрошились и из них торчали гнутые арматурные кости, ступеньки все были в трещинах, большая часть их провалилась куда-то за землю, бывшую их основой, и вместо бетонной тропы внезапно появлялись непонятные сине-чёрные пустоты.

Идти было тяжело.

Да и город, только что бывший колоритным морским то ли портом, то ли мрачно-восторгающим кладбищем, внезапно ещё больше посерел, поник, разрядил своё небо темновато-рябыми клочьями и придавил ими разрозненную кучу домов и многоугольников. Человеку стало ещё неуютнее. "Зря я пошёл с ним", подумалось ему.

- Ну, вот - толкнул его в плечо зэк. Он был чем-то доволен. - А ты говоришь "площадь". Вот он, рынок-то.

Тут же произошла ещё одна перемена. Вместо домов, бывших одноэтажными бараками, появились коробки, слишком однотипные даже для плановой застройки прошлого века. Они тоже были полуразрушены, с выбитыми многочисленными мелкими окнами и отвалившейся штукатуркой, наложенной в цвет однородно-мышиному материалу панели. Цементные куски сыпались прямо на густоту рынка, который человек не узнавал. Ему было не по себе.

Похоже, что источником гнилого запаха и цвета было именно это место. Чавкающая под ногами земля изредка тянулась к покупателям распадающимися нитями. Расплывчатые глазастые пятна за прилавками предлагали чьи-то хрящи и стекающее с рук тесто, называемое мясом. Какие-то тёмно-красные пузыри свисали и надувались с углов каждой будки. Внутри них, кажется, были ягоды, но внешний вид, вонючий и скользкий, подсказывал, что из лопнувшего вместилища вывалится очередная тварь. Видимо, чтобы украсить собой прилавок.

Весь этот хлюпающий карнавал постепенно стал любопытен человеку. Он с интересом смотрел на размножившиеся строения, на бормочущие пятна по ту сторону, на полуживой товар и изредка шепчущую землю у него под ногами. Наконец, он отыскал среди многоугольников своего спутника.

- Зацени, братюня - зэк увлечённо ковырялся в багровом месиве и тянул человека за собой - будет, чем перекусить-то.

- Пойдём отсюда. Опоздаем, мы ведь спешим.

Он уже не помнил, зачем они тут.

- Знаешь, а я ведь был здесь когда-то давно - зэк быстро и нечленораздельно бормотал о подробностях своего заключения. - С тех пор как-то всё изменилось.

Очередная перемена уже не удивила человека. Разрушенные бетонные коробки отдалились на сотни метров, укрупнились и покрылись ещё более мелкими окнами, тягучий воздух стал более мрачным, светлым, прозрачным и серым, море исчезло в однородную неподвижную хлябь, крошки цемента смешались с песком, образуя обрыв, с которого был виден край берега из новых гигантских коробок с выбитыми оконными рамами величиной с монету.

- Смотри, как всё застроили! - зэк трижды, радостно и злобно, ударил человека в ухо - не стоит оно на месте!
- Давай вниз - ответил человек, пнув зэка в живот каким-то обрубком - нам ведь туда.

Они летели, обмениваясь отрыванием голов друг о друга, через море, которым стало трудно дышать, вдоль какой-то линии, бывшей то ли горизонтом, то ли рыболовной снастью, обёрнутой вокруг чернушно-зелёного капающего солнца. Окружающее превратилось в мелкую рябь из точечных форточек и мошек, когда-то поднимавшихся с пристани по бетонному гравию лестницы. Мелкий вздутый микроб вертелся сквозь сознание человека и орал на всю его планету скрежетащим шёпотом:

- Автобус!!! Автобус!!! Мы на автобус опоздаем!!! Автобус!!! Автобуссссс!!!!

Бардо:
Хорошая дурь....Где берёте?