"Побег", немного букв ни о чем

Борис Абрамович сидел на пенечке и думал. По иссушенным невзгодами небритым щекам бывшего олигарха текли скупые слезы. Он вспоминал время, когда мог позволить себе обед с бургундским и омарами. Ежедневно совершал он променад по Бонд Стрит, заходил в дорогие бутики, иногда покупая всякие безделицы не дороже тысячи фунтов, пил эль в одном из пафосных пабов Сохо.

Теперь Борис Абрамович кушал исключительно черствый хлеб из муки грубого помола, пустую похлебку и разваренный, больше похожий на клейстер, дешевый китайский рис.

Вчера Гусинский получил посылку. И там, среди сигарет без фильтра и просроченных ирисок, взволнованный старый зек обнаружил чудом избежавшую изъятия кубинскую сигару.

После отбоя все собрались в каптерке, и при свете керосинки с трепетом рассматривали измятый символ сытой вольной жизни. Она выглядела тут инородным телом, среди пропахших потом грубых арестантских роб, эта светло-коричневая «Коиба». Может быть, последний раз бывшие хозяева жизни осторожно раскурили ее и торжественно, точно трубку мира, пустили по кругу.

А сегодня - опять хмурое промозглое утро, крики конвоиров, лай злобных овчарок, холод и голод, вечные спутники арестанта. И никакого просвета.

- Берёза! Греби сюда! – донесся до Бориса Абрамовича визгливый крик. Ромка и тут устроился лучше всех: через месяц после «посадки» его вдруг назначили хлеборезом, а вскоре бывший кремлевский фаворит стал бугром.

Борис Абрамович встрепенулся, вскочил с поленца, и засеменил к бараку.

- Слышь чего, Берёза, - вальяжно похлопал подошедшего олигарха по плечу Абрамович, - у тебя бабки на счетах остались?

- Да где там, Рома, ты что, все ироды вытрясли, до последней копейки, - всплеснул руками Березовский.

- А в Лондоне? – Абрамович сплюнул сквозь зубы и сделал страшное лицо.

- Ты с какой целью интересуешься? – сквозь благодушную маску на лице опального миллиардера проступил вдруг звериный оскал, - я на старость себе несколько пенни оставил, тебе, шестерка кремлевская, до них ни в жысть не добраться!

- А будет ли она у тебя, старость? – ехидно уточнил Абрамович, - то-то же, пенсионер. Кто тебя выпустит-то? Не помнишь уже, в какой стране сидишь?

- Что тебе от меня надо? – устало промямлил Березовский.

- Короче тема такая. Скидываемся по арбузу и делаем отсюда ноги. – небритое лицо Абрамовича враз посерьезнело, было видно, что он не шутит.

- У меня нет миллиарда долларов, Рома, - печально вздохнул Береза, - больше нет.

- Ну, как знаешь. Нет миллиарда – нет свободы. А найдешь – приходи вечером в каптерку, в клуб миллиардеров. Гусь с Невзлиным уже записались, - Рома подмигнул, еще раз хлопнул старика по плечу и скрылся в хозблоке.

Вечером двадцать бывших олигархов собрались в каптерке. В президиуме сидели Абрамович, Дерипаска и Потанин. В первых рядах, нетерпеливо ёрзая, примостились Прохоров, Фридман и Керимов. Березовский с Гусинским как всегда, устроившись особняком на ящике с мылом, исподлобья оглядывали присутствующих.

Встал Абрамович.

- Ну что, господа, всем понятен план? Еще раз кратенько специально для Бориса Абрамовича: в пятницу сюда в зону приедет комиссия. В ее составе будет врачиха. Под предлогом осмотра она вызовет каждого из вас в санчасть и подключит к хитрому прибору, который копирует личность. Через месяц в лаборатории в Берне вырастут наши новые тела, и личности перенесут в них. Всё, ни побегов по тундре, ни конспирации и ни преследований.

- Погоди-ка, Роман. А как же наши нынешние тела, что с ними будет? – резонно спросил с галерки Аликперов.

- Не парься, наши тела тут без нас устроят конкретную бузу, многих положат охранники, а тех, кто останется, по тихому сгноят за три-пять лет. Тебе-то что, Вагит, за дело? У тебя новое туловище будет, без астмы, без бронхита, и там будет все стоять, как надо, - как обычно, с издевкой, ответил Потанин.

- Не, ну я-то как бы раздвоюсь или где? Мне обоих меня не в жилу терять, - выкрикнул с галерки Лужков.

- Ты это, Юра, тебе не в жилу даже рупь потратить, иначе отмазался бы в чистую, - заметил Дерипаска, - мало что двадцать лет нас доил, как хотел, так еще и в двух туловищах жить собрался? Морда не треснет? Короче, последний раз для продажных чиновников повторяю: в старые тела будет пересажено сознание зеков из соседней колонии общего режима, всякой разных проходимцев – разбойников, насильников и извращенцев. Это делается специально, чтобы они быстрее друг друга рвать начали.

Лужков сел на место, но вместо него тут же вскочил Фридман:

- Ладно, хорошо, мы согласны. А какие гарантии?

- Гарантии – мое слово и репутация, - резонно заявил Дерипаска.

- Конечно-конечно, не ты ли со своей репутацией у премьера в 2010 году ручку подрезать пытался? – прошипел кто-то из толпы. Все дружно рассмеялись, вспомнив тот злополучный путинский «Монблан», стоивший Дерипаске потери акций одного нефтеперегонного завода.

- Все, все, если вопросов больше нет, расходимся - подвел итог Абрамович, - надеюсь, скоро встретимся где-нибудь в Крыму, кроме, разумеется, Юрия Михалыча, ему-то туда после Севастополя - 2007 путь заказан. Рома подмигнул побелевшему Лужкову и деловито покинул каптерку.

- Увага, випробовуємо штучный интелєкт! – торжественно пророкотал толстяк-профессор в синем клеенчатом халате и прикоснулся ногтем к дисплею. За толстым пуленепробиваемым стеклом лежал огромный неандерталец, вернее, восстановленная из найденного в вечной мерзлоте живого гена точная его копия. Мгновение, и мощное волосатое тело содрогнулось под электрическим разрядом, вздрогнуло и задышало. Древний пращур открыл глаза, потом вздохнул, протяжно испортил воздух и сел на столе. Тяжелый взгляд маленьких злобных глаз уставился из-под кустистых бровей на профессора.

- Ну, все вроде бы прошло нормально, - донеслось до притихших ученых, - чувствую себя отменно, только выпить хочется…- неандерталец неплохо говорил по-русски.

- Профессор, а чий це розум мы в нього запхали? – робко спросил тощий электронщик с козлиной бородкой.

- А я звідки знаю, що спонсор надіслав, тим його й нагородили, мабуть якись збочинець чи просто бомж, прізвисько Баобабов, або кличка Баобаб, короче, неважливо, - скороговоркой пробурчал профессор и уставился в распечатку жизненных показателей. – Міцний, однак, чоловік вийшов, шкода на вулицю його пускати аж ніяк неможна, усіх перехожих розлякає, а можє кого і вб’є.

А неандерталец плакал, как ребенок, разглядывая отражение своего нового заскорузлого обличья в полированной дверце шкафа.

- И что это… и как же это так… и куда ж я теперь… ну Абрамович, ну сука!

Плач быстро сменился исступлением, и древний человек принялся крушить мебель и рвать провода.

На торчащей в компьютере карте памяти простым карандашом было написано «Б.А.Б.»

***

Владимир Владимирович нежился в лучах заката на верхней палубе роскошной яхты, стоящей на якоре в бухте Анапы. С набережной даже сюда доносились ароматы кофе, пряностей и веселая громкая музыка. Счастливый российский народ жил своей жизнью.

Рядом, в легком бамбуковом кресле, сидел помощник в строгом сером костюме и неспешно демонстрировал хозяину фотографии. На них в разных нелепых позах были запечатлены странные люди: карлик ростом не более метра, иссиня-черный губастый негр, огромный страшный неандерталец.

- Ну и рожи, - удовлетворенно потер руки Владимир Владимирович. Страшнее никого не нашли?

- Нет, товарищ маршал, эти самые страшные, - вежливо поклонился секретарь.

- Ну ладно. Берёза-то который из них?

- Вот этот древний человек, - секретарь еще раз показал фото неандертальца.

- Да, действительно теперь его внутренний мир гармонирует с внешностью. А Дерипаска?

- Вот этот лилипут.

- О, отлично получился, будет знать, как чужое без спроса хватать Да, и Абрамовичу в Ялту позвони, как договаривались. Все-таки зря мы его бабой сделали, да еще красивой такой. Надо было хоть сиськи не такие большие ему… ей приделать, что ли. Но заплатил он за модельную внешность хорошо, пятнадцать миллиардов.

- Так он… она уже и там заместитель мэра города, Владимир Владимирович, - с плохо скрываемым восторгом ответил помощник.

- Да что ты говоришь! Вот где талант, надо было ее на место Вальки Матвиенко поставить. Хотя нет, Питер – это тебе не Ялта, там и воровать-то уже нечего.

. Все, скажи капитану, уходим домой, в Россию.