Мой первый рассказ )))))))))) в блоге. Грустный, а что делать?

Тузик был старым псом. Настолько старым, что у него уже давно притупилось обоняние, глаза слезились на солнце, лапы подгибались каждую весну от усталости и отсутствия витаминов. Зимой он жил в достаточно теплом подъезде, окруженный заботой жильцов перенаселенной коммуналки, если конечно не считать постоянную охоту за ним диких вьетконговских детей, которые были одержимы жаждой здоровой собачьей похлебки и жареных ребрышек. Их останавливала именно старость Тузика – мама ЧуньМунь объяснила детишкам, что старый пес не просто невкусен, а даже наоборот – противен. И они только делали вид, что охотятся на него, а он с большим удовольствием им подыгрывал. Каждый раз, когда они выбегали из дверей своей квартиры, расположенной на третьем этаже, Тузик изо всех сил ощеривал шерсть, изображая волка, и стараясь быть не похожим на свинью.

Весной он перемещался в парк по соседству, где его подкармливала дворничиха Зухра, прибывшая в город в надежде на легкую и беззаботную жизнь, а теперь жившую в подсобке еще с тремя девушками из Оши, Ленинабада и Кызыл-Кума – такими же скиталицами по просторам нашей необъятной страны. Их объединяла судьба не вышедших за муж богатых женихов, которые сами нашли пристанище у других девушек – с другими устоями и укладами. Зухра каждый день приносила Тузику большую миску бараньей шурпы (бульон по нашему) с размоченным в ней черным хлебом. Это было все, что она могла ему дать, но Тузик был не привередлив, и похлебки этой хватало ему на весь день, ну или почти на весь, так как вечером он тусовался возле шашлычной Ибрагима, оценивая требуху со свинячьих туш и подъедая остатки шаурмы, брошенные упитанными детишками на землю.

Лето было обычно благосклонно к Тузику. Еще бы: появлялся старый приятель Кирилл со своей свитой, которая располагалась на опоре рекламного щита. Там был и стол, и кровать и все сразу, а главное, что пса абсолютно не смущал мускусный запах, распространяемый компанией Кирилла, у него, как было сказано выше, совершенно притупился запах. Кирилл был добрый человек – каждая порция картошки с мясом, добытая возле палаток, делилась с Тузиком ¼, а того, что пили эти люди, ему совершенно не было нужно, в конце концов, лужи никто ещё в городе не отменял, равно как и поливальные машины.

И только осень, осень досаждала ему очень сильно. Кирилл куда то пропадал, Зухра исчезала на весь день, и появлялась совершенно злой и не приветливой. Вместо горячего бульона ему приходилось пить сырую воду и есть то, что он смог сам найти. Осложнялось все это тем, что появлялись конкуренты – молодые и сильные, они рычали на него, учуяв запах, и он поспешно уходил с их территории. «Они имеют право на жизнь»- думал пес, а я свое почти отжил. Были конечно и минуты просвета – когда по городу ездила специальная машина, и конкуренты пропадали из виду (он не знал, что его спасал толстый кожаный ошейник и гладко причесанная шерсть – Зухра хоть и была сердитой из-за напавшей на нее работы, но причесывала пса почти каждый день).

Читатель спросит: а почему он не был в стае себе подобных, ведь жизнь одиночки тяжела?

Придется переходить ко второй части повествования. Тузик не был одинок, у него была подруга.

Это была Крошка, Крошка с большой буквы, ибо она была настолько близка с Тузиком, что он не представлял жизнь без нее. Когда они познакомились, пес и не помышлял, что их свяжет нить скитаний по жизни, он был одинок и она была без пары. Те немногие радости, которые выпадали на его шкуру, он старался разделить с ней поровну. И она, она отдавалась ему без остатка, как падающая звезда на небосклоне исполняет желания любого человека, так и Крошка старалась вовсю. Если бы не она – он давно бы сгинул с тоски в промозглые осенние дни, когда Зухры не было рядом, а зимой бы околел от одиночества в подъезде жилого дома, где он ждал молодых вьетконговцев, чтобы ощерить шерсть. Она пела ему песни, читала стихи, ласково почесывала за ухом, и называла его ДРУГОМ, так его никто никогда не звал. Его окликивали Шавкой, Мясом, Бродягой, но слово ДРУГ принадлежало его крошке. Он ценил её, ценил как то единственное, что есть у одинокого пса, кроме толстого домашнего ошейника. И он делил свой ошейник с ней, только с другом можно разделить все, что у тебя есть.

Она была Крошкой, точнее крошкой, ещё точнее хлебной крошкой, которая закатилась к нему за ошейник несколько лет назад, когда хозяева только выгнали его за дверь их квартиры. Он не понял, почему его не взяли в новый дом, куда переехали хозяева, но понял одно: его больше никто нигде не ждет. Горю собачьему не было предела, он катался по земле с визгом и скулежом, он сидел под окнами новых хозяев, тщетно всматриваясь в закрытые жалюзи окна, пока однажды не появились молодые люди с какими то палками в руках, и он не сбежал прочь.

И вот тогда, когда он кувыркался на земле от полной безнадеги, к нему за ошейник и попала она – будущая подруга. Поначалу, ему что-то мешало, он чесал правой задней, усиленно стараясь выскрести источник помех, потом надоело. И он стал бродягой, которому уже ничего не мешает.

Крошка же тем временем набрала в себя влагу его пота и покрылась дивными зелеными волосами - такими, о которых рассказывают легенды о русалках. Она стала настоящей дородной дамой весом в 8 граммов, обрела глубокий голос. Поначалу Тузика немного смущало её присутствие, ну, Вы понимаете, что даже у одинокого пса бывают минуты, когда он не хочет видеть никого рядом. Но Крошка была не ревнива, т она старалась не напоминать о своем присутствии в такие минуты, прячась под широкий кожаный ошейник. Зато вечером она начинала с ним говорить. И минуты тоски, когда луна становится прямо над тобой, разевая беззубый рот в дикой усмешке, отходили на второй план, а на первом была она – подруга. Он позволил ей устроить себе гнездо в своей шерсти, и хоть от этого кожа дико зудела, он терпел – друг все таки. Но и она была взаимной – когда тело пса начинало трепетать от нестерпимого зуда, тихо почесывала место на коже, где жила и зуд отступал.

Они могли говорить бесконечно…. Он о своей прежней домашней жизни в семье, о праздновании Нового Года, когда на него надевали смешной красный колпачок, о поездке на дачу, где он ловил рыбу с сыном хозяина; она – о широких полях, залитых солнцем, о заботливых руках комбайнеров, о мягкой заботе пекарей, о путешествии со своими подругами по городу в поисках остановки, о великолепном интерьере. Она ему рассказывала сказки, самой любимой из которых, была о храбром белом юноше по имени Колобок. Тузика восхищал тот напор и стремление к жизни, которые отождествлял юный герой.

И только молчали они каждый о своём. Он – о палках в руках молодых людей, а она – о совке и венике и о грязных и острых зубах, которые видела в том самом шикарном интерьере.

Теперь, уважаемый читатель, Ты понимаешь, почему он так спокойно относился к своей одинокой жизни.

Он спокойно переносил необщение среди равных – ему скрашивала жизнь его Крошка.

Последняя зима выдалась на редкость тяжелой – как говорили люди на лестничной клетке : Ничего не поделаешь – год Собаки, косясь на Тузика. Он вяло вилял хвостом, в надежде на то, что ему дадут сочную косточку, как в прежние годы. Но людей словно подменили – они не так много времени проводили на лестнице в разговорах, все быстрее и быстрее передвигались к своим норам. Тузик выжил – ему не много уже нужно было – старый пес всегда мало ест. Он высовывал нос на улицу каждый день, в надежде увидеть теплое весеннее солнце, которое обычно давало ему сил.

Наконец это время пришло. Пришла весна.

- Ну что, пошли к Зухре? – спросил он сам себя и Крошку.

- Конечно, дорогой, пойдем, тебя опять ждет прекрасное время – ответила ему подруга.

Тузик вышел на улицу, было тепло от солнца, с земли поднимался пар и какой-то запах. Ему застлало глаза, по щекам покатились слезы. Солнце, оно сегодня было каким-то неприветливым, оно пекло, резало глаза, и запах….. Запах был очень резок, настолько, что все внутри засвербило.

- Как ты, друг? – спросила Крошка, выбравшись погреться поближе к уху Тузика.

- А! А! Апппппппчхи! – не удержался пес, вдруг его тело почувствовало, что что-то не так.

Крошка! Крошка слетела с его уха! Милая!

Он попытался сконцентрировать свое зрение, тщетно! Ничего не видно сквозь пелену слез, катившихся от этого нестерпимого небесного блеска.

Отчаяние охватило Тузика, как ему найти её – ту самую, с кем он не расставался вот уже несколько лет? Он начал внюхиваться в асфальт и прислушиваться.

Крошка так не падала с тех пор, когда хищные зубы вгрызлись в ломоть, от которого она постаралась отделиться. Её голова кружилась (правда, у нее всего то и было одна голова, но это и не важно). Тузик! Он был совсем рядом! Она спасена!

- Туузииик!

-Крошка! Ну вот ты где!

-Тузик, милый, скорее забери меня с этой холодной и мокрой земли, а то я растаю.

- Сейчас, ДРУГ!

Тузик увидел её, но на очень короткое время. Он подходил все ближе, их сердца радовались встрече.

- А!А!Апчхи!

Он ничего не понял, потому, что она была слишком маленького размера….. И она ничего не поняла, так как, катясь по пищеводу своего теперь уж бывшего друга, стремительно растворялась в его желудочном соке. Она была счастлива, теперь они навсегда вместе.

Он стоял долго на одном месте. Не веря тому, что в его жизни настал период настоящего одиночества. Он не хотел в это верить………. И он не услышал, как откололась последняя большая сосулька от крыши дома, под навесом которой он стоял…….

Бульон был горячий и как всегда вкусный. Зухра, которой предложили работу няни и гувернантки в очень богатой таджикской семье наварила его необыкновенно жирным, и положила туда большие куски парной баранинки.

Только Тузик не пришел………………….. Пришлось отдать бездомному псу Шарику……..