Я

Мавзолей

Холодное ноябрьское солнце скупо осветило матово-кровавый порфир Мавзолея. Словно испугавшись надписи на центральной монолитной плите светило спряталось за надвигавшимися снеговыми тучами. Внутри главной усыпальницы великой страны в тёмном углу траурного зала на складном стульчике сидел Сталин. Вождь тяжело смотрел из-под прикрытых век как двое врачей и трое военных в форме НКВД привычно перегружают мумию Ильича на каталку, чтобы увести главную реликвию большевизма на спецэвакопункт. Сегодня по тайному личному приказу выпотрошенный кадавр Ульянова будет перемещён в Куйбышев. Подальше от неумолимых бомбёжек люфтваффе и стремительно наступающих танковых соединений Гудериана.

Не глядя в сторону уезжающей тележки, Йосиф ловким движением выкрошил в трубку две папиросы «Герцеговины Флор». Остатки гильз не были выброшены по привычке на пол, а в этот раз спрятались в нагрудный карман слегка засаленного по краям френча. В дальнем проёме центральных дверей ритуального зала, скрытом под тяжестью кровавых знамён, блеснула линзами фигура Берии. Вождь мелко отрицательно мотнул головой, и начальник тайной полиции исчез. Наступила полная багровая тишина.

Сталин с наслаждением закурил, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Когда в далёком ледяном январе 1924 года возводили временный деревянный Мавзолей, многие члены Политбюро были против. Особенно горячился, тряся козлиной бородой, тогда ещё юркий и моложавый Калинин. Картонный правитель утверждал, что подобное архитектурное сооружение может стать культовым, а зачем большевикам мистические культы, если бога нет, религия это опиум и так далее и всё в таком же духе? Ему вторили ещё два осточертевших идиота... При мысли об этих фигурах Сталин невольно поморщился. Троцкий и Бухарин... Эти сволочи вообще были против мумифицирования тела вождя Революции, утверждая, что это может вызвать неоднозначную реакцию у пролетариата и ненужные ассоциации у представителей Коминтерна.

«Тоже мне представители мирового пролетариата... кучка зажравшихся и разжиревших на разграбленных сокровищах негодяев…» шаблонно подумал Сталин о милых сердцу покойниках. Затем тихо покачал трубкой, вытягивая сладкий вкус югославского табака, и продолжил мысленно восстанавливать события рождения Мавзолея.

В 1930 году, когда уже ни у кого не вызывало сомнений однозначное мнение стремительно набиравшего силу генерального секретаря Политбюро. Нужно, ох как нужно было создать культ усопшего вождя из камня, бетона и гранита. Архинужен был новому обществу этот странный и немного жутковатый «объект №1». Именно так значился Мавзолей в планах кремлёвской комендатуры. И никто, ни один человек в мире, за исключением трёх служащих специального подразделения НКВД которые были давно растёрты в лагерную пыль, ничего не знал об это ужасном захоронении. Теперь тайну хранил только извращенец Берия и труп архитектора Щусева. Только эти двое знали, что за знамёнами траурного зала скрывается тщательно замаскированная потайная дверь, ведущая в небольшую комнату, ключ от которой Сталин всегда носил с собой.

Подумав о том, что придётся ему пережить в ближайшие часы, Он вздрогнул и повёл плечами, словно от холода. Ход его мыслей был прерван внезапным и очень сильным переживанием, перенесшим вождя всех народов в маленькую лачугу бедного сапожника.Там худощавая женщина ласково гладила по голове маленького мальчика со слегка оттопыренными ушами и упрямо сжатыми губами. Она, едва не плача, шептала: «Ах, Сосо, Сосо....Скоро ты станешь совсем большой и покинешь свою маму…». Дурно припахивающее тело в грубом френче на мгновение внутренне сжалось, словно перед невидимым ударом. Но, вспомнив о предстоящей миссии, повзрослевший Сосо взял себя в руки, поднялся и направился к потайной двери.

Перед глазами отворившего крохотную дверцу вождя предстала знакомая картина. Небольшая пятиугольная площадка из идеально отполированного красного гранита с церковным престолом посередине, окружённым массивными напольными канделябрами. Крупнокалиберные подсвечники были вылиты из чистого золота. На престоле вместо привычного православного креста был рельефно изображён серп и молот. Евангелие было заменено «Капиталом» Карла Маркса, который придавил своей убедительной массой многочисленные расстрельные списки врагов народа. Золотоносные канделябры были тоже выдержаны в соответствующем стиле и представляли собой фигуры рабочих, матросов, солдат, крестьян, застывших в стремительном порыве по направлению к главному подсвечнику, стоявшему в центре за престолом, выполненному в виде бронзового броневика с ораторствующим Ильичём на крыше. По стенам этой своеобразной молельни висели посмертные маски революционных лидеров, которые при жизни и не мыслили предположить, что после смерти в прямом смысле слова попадут на алтарь революции.

Сталин по традиции внимательно посмотрел на застывшую в немом укоре гримасу Дзержинского, пристально вгляделся в несгибаемые черты земляка Орджоникидзе и невольно подмигнул маске Кирова. Этот любимец партии, убитый бестолковыми чекистами, неправильно понявшими намёки вождя, всегда нравился Кобе. Да что уже теперь говорить... Сделанного не воротишь, а управлять государством в этот критический момент приходится вместе с никчемными людьми. Даже с такими, далёкими от проницательности и кипучей жизнедеятельности Кирова, который даже в самые трудные минуты находил время для учёбы и простого человеческого отдыха.

Привычно освоившись в необычной обстановке Коба достал спички и поджёг специальные свечи, изготавливаемые по спецзаказу из жира нераскаявшихся троцкистов, уничтоженных вождей кулацких восстаний и прочей контрреволюционной нечисти. Затем нашёл страницу в «Капитале» с обильными комментариями Ленина, сделанными на полях чернильной ручкой. Преодолев знакомый страх, стал тихонько читать, особо не вникая в смысл витиеватых фраз знаменитого немецкого еврея-многожёнца. После утомительного двухчасового чтения аккуратно погасил свечи и положил под «Капитал» несколько листков с новыми расстрельными списками, которые по причине идущей войны отличались продуманной немногочисленностью жертв. Затем неслышно вышел, закрыв дверь на ключ. Теперь вождю всех народов предстояло самое сложное.

Преодолевая обычную внутреннюю дрожь, Сталин подошёл к жутко опустевшему саркофагу. Слегка покряхтывая Он с отвращением улёгся на место ильичёвского трупа. Сразу после того, как прикрылись глаза, по телу разлилось знакомое ощущение физического единения с Мавзолеем. Словно тысячи мельчайших булавок знакомым холодком вонзились в шестидесятитрёхлетнее тело вождя, наполняя свежестью и мощью каждую клеточку, каждый сустав, каждый орган чувств.

Сталина охватило пьянящее ощущение всепобеждающего бессмертия. В секунду повзрослевший Сосо чувствовал себя оптическим фокусом с мощными невидимыми лучами, исходившими от всех двадцати больших и малых башен Кремля. Нарастающая мощь ощущений вылилась в концентрацию перерабатываемой энергии в едином центре, которым выступил пуленепробиваемый саркофаг Вождя прошлого с лежащим в нём Вождём нынешним. Апогеем мистического действа стало культивируемое с помощью мощных медитаций сильнейшее чувство ненависти Сталина к своему недавнему политическому партнёру Гитлеру. И это отвращение к предателю так похожему на себя в виде яркой кровавой молнии взметнулось к потолку, полетело через гостевые трибуны Мавзолея, и вонзилась прямо в замерзшее осеннее небо.

...Через два часа полностью изнурённый, но довольный Сталин стоял на трибуне и принимал исторический парад советских войск, уходящих с Красной площади прямо на передовые Подмосковья. Теперь вождь точно знал, что враг будет разбит и победа действительно будет за нами.